АБХАЗИЯ – 1992: ПОСТКОММУН ИСТИЧЕСКАЯ ВАНДЕЯ АБХАЗО-ГРУЗИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВ

giorgi_chachba

19 января, 2010

 

АБХАЗО-ГРУЗИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ (КРАТКИЙ ОБЗОР) Абхазская трагедия, начавшаяся 14 августа 1992 года, разумеется, имела свою предысторию, которую можно, в зависимости от глубины постижения темы, рассматривать и в объеме веков, и в объеме всех тревожных и горячих лет "перестройки" и перестроеч-ного краха, и в пределах переломного в истории Грузии 1992 года и особенно первых двух месяцев его взрывоопасного лета. В данной главе мы попытаемся дать краткий обзор истории Абхазии и абхазо-грузинских отношений в исторической ретроспективе до середины 1980-х годов, не претендуя при этом ни на углубление в далекое прошлое (это слишком увело бы в сторону от современных событий), ни на какие-либо открытия (32), однако считая нужным высказать собственную точку зрения на те узловые вопросы абхазской истории, по которым шли и идут ожесточенные политические споры, и по возможности развеять дурман как вторящих, так и противоречащих друг другу мифологических версий: о "25-ти веках" абхазской государственности, о "двухаборигенности абхазов", о том, что "Абхазия - это Россия", о том, что "абхазы -это грузины" (32а), о том, что абхазы "пришли в Западную Грузию в XIX веке", об абхазах как носителях "исламского фундамен-тализма", о "мудрой ленинской национальной политике", согласно которой Абхазия должна была быть союзной республикой, и о "прогрузинских интригах" Сталина, превративших "договорную" Абхазскую республику в "автономную". Период с древнейших времен до 1917 года. Абхазский народ (самоназвание "апсуа") является одним из древнейших автохтонных обитателей Восточного Причерноморья. Его численность, по данным последней всесоюзной переписи населения 1989 г., в бывшем СССР составляла 105308 человек, из которых лишь незначительная часть проживала за пределами Абхазской АССР (в 1989 г. в РСФСР - 7239 абхазов (33). Внутри Абхазской АССР, общая численность населения которой достигала 537 тысяч человек, абхазы (в 1989 г. 93267 человек) составляли немногим более 17% - явное этническое меньшинство (ЗЗа). При некотором различии диалектов (абжуйский, который лежит в основе литературного языка, и бзыбский) и субэтнических групп (абжуйская; гудаутская, или бзыбская; самурзаканская) абхазский народ в этносоциальном, этнокультурном и этнопсихологическом отношении представляет собой исторически сложившуюся, устойчивую общность - нацию. Абхазский язык (с письменностью, которая в 1950-х годах была переведена на русскую графическую ochoj ву - кириллицу) относится к абхазо-адыгской, северо-западной группе иберийско-кавказской языковой семьи; в эту группу, наряду с абхазским, входят абазинский, адыгейский, кабардино-черкес-ский, убыхский языки, на которых говорят родственные народы Северного Кавказа: абазины, адыгейцы, кабардинцы, черкесы, шапсуги, - объединяемые общим названием "адыги". Языковая и этнокультурная близость с адыгами не означает какой-либо изоляции абхазов от других народов Северного Кавказа и Закавказья. Особенно тесные культурно-генетические связи с глубокой древности объединяли абхазов с их непосредственными соседями в Восточном Причерноморье - грузинскими племенами, что подтверждается археологическими памятниками материальной культуры (в частности, распространением колхидной культуры бронзового и раннего железного века на всю территорию Западной Грузии, включая значительную часть современной Абхазской автономии), грузино-абхазскими этнографическими параллелями, взаимозаимствованиями лексических и морфологических элементов в языках, многими совпадениями в топонимике и т. д. Даже древнейшее упоминание предков абхазов в ассирийских источниках под именем племени "абешла" (в надписи ассирийского царя Тиглампаласара XI в. до н.э.) непосредственно соседствует с перечислением грузинских племен кулха (колхи), зеваха (джовахи), таохи и других, составляющих смешанное население данного региона. Упоминания древних абхазов (под этнонимами "абазгов" и "абсилов", или "апсилов") у античных авторов, в частности у Плиния младшего, Флавия Арриана и в других римских источниках 1-11 веков, также находятся в постоянной корреляции с перечислением различных племен картвельского (мегрело-чанского и сванского) происхождения. Древние грузины жили с древними абхазами на общей земле, находясь в сложном этнокультурном взаимодействии друг с другом. Древность происхождения и длительность обитания абхазов на данной земле, признанные исторической наукой (ни о каких "пришельцах" здесь не может быть и речи1), несомненно стали факторами развития в абхазском национальном менталитете чувства родины, непосредственно ассоциированного с той полоской благодатной земли (в 8,6 тысячи квадратных километров) между Большим Кавказским хребтом и берегом Черного моря, ограниченной реками Псоу на северо-западе и Ингури на юго-востоке, занимающей лесистые склоны Кавказских гор и субтропические зоны Колхидской долины, которую по административному устройству СССР несколько десятилетий официально именовали "Абхазской АССР в составе Грузинской ССР". Право абхазов считать эту землю своей исторической родиной, древней ареной их этногенеза несомненно. Но любые представления о том, будто их предки были единственными обитателями этой земли, будто нет здесь древнейших корней грузинской культуры, совершенно ошибочны и иллюзорны. И дело е только в том, что границы расселения абхазов в древности и на протяжении всего средневековья были расплывчаты, изменчивы, "прозрачны", сильно менялись и совершенно условно и произвольно были определены как границы "Абхазской Советской Социалистической Республики", претендовавшей на роль государства, созданного на основе "права на национальное самоопределение" абхазского этноса, составлявшего на этой территории этническое меньшинство. Дело еще и в том, что в грузинском национальном сознании эта земля также по праву воспринимается как "своя" территория, органическая составная часть Грузии, историческая прародина грузинских племен, которые с глубокой древности жили здесь, формировали свою культуру, давали свои названия горам и рекам, городам и поселкам, вместе с абхазами сражались против общих врагов и подчинялись общим царям или князьям (что, разумеется, в драматических перипетиях древней и средневековой истории не исключало и иной группировки сил, иных раздоров, когда и родственные племена, и близкие соседи могли идти войной друг на друга и вести спор за добычу, землю, веру, корону и иные ценности). Так или иначе, скажем, забегая вперед, к 1917 году на территории будущей Абхазской АССР грузины составляли 42,1% местного населения, абхазы - 21,4%, и не только в плане историко-культурных ассоциаций, но и по этнодемографическому расчету эту землю можно было считать частью Грузии, во всяком случае, с неменьшим к тому основанием, чем право считать частью России Северный Кавказ или Поволжье со всеми его древними народами и этническими меньшинствами. С VI века до н.э. территория Абхазии входила в состав древнейшего в Западном Закавказье Колхидского царства, расцвет которого в IV в. до н.э. был связан с первой попыткой объединения всех местных племен в единое древнегрузинское государство. С распадом Колхидского царства (II в. до н.э.) его территория была расчленена, и западные, причерноморские земли, включая Абхазию, захватил понтийский царь Митридат VI Евпатор. В составе Пон-тийского царства Абхазия, как и вся Западная Грузия, в I в. до н.э. оказалась приобщенной к эллинистической культуре, оставившей здесь свой яркий след и сблизившей этот регион с Северным Причерноморьем и Крымом (Боспорское царство также вошло в конце II в. до н.э. в состав Понтийского государства). На смену эллинам пришли римские легионеры, и уже в 64 г. до н.э. вместе с Понтийским царством земли Абхазии и Колхиды оказались включенными в состав Древнего Рима, превратившегося вскоре в Римскую империю. Местные племена вели упорную борьбу против римского владычества, и среди первых отпавших от Римской империи восточных провинций была Западная Грузия, где в конце IV века возникло Лазское (Эгрисское) царство, включавшее территорию современной Абхазии и Аджарии. Древнегрузинские племена, известные под именем лазов, вовсе не были единственными обитателями этого многоплеменного, многоязычного государства, драматическая история которого, протекавшая в непрерывной борьбе и частых войнах и с поздним Римом, и с новыми могущественными империями - Византией и сасанидским Ираном, стремившимися распространить свое господство на Восточное Причерноморье, была общей вехой в процессе формирования как грузинской, так и абхазской государственности и раннехристианской культуры. (Впрочем, процессы распространения христианства среди народов Закавказья не были абсолютно синхронными, что позволяет считать Грузию, в целом, христианизированной, христианской страной с 337 года, Абхазию - значительно позже - с 523 года (34). Грузия в борьбе Византии с Ираном В VI-VII веках Западная Грузия (вместе с Абхазией) входила в состав Византии и была фактически ареной непрерывных войн (между Византией и Ираном за господство на этих землях, между объединенными местными племенами и их константинопольскими владыками, между устремившимися на Кавказ воинами Арабского халифата и противостоящими им силами, заключавшими между собой то более прочные, то временные распадающиеся союзы.) К 30-м годам VIII века образовалось, как прочный союз абхазских и грузинских племен, раннефеодальное Абхазское княжество, утвердившее свое могущество в Анакопийской битве (736 г.), положившей конец арабской агрессии. К концу VIII века Абхазское государство освободилось от вассальной зависимости от Византии, и абхазский князь Леон II получил титул абхазского царя (при активной помощи Хазарского каганата, с которым Леон был связан родственными узами: его мать была дочерью хазарского хана). В состав Абхазского царства вошла вся территория Западной Грузии, включая Лазику, и его население составили абхазские (в численном меньшинстве) и картвельские (в численном большинстве: лазы, мегрелы, сваны) племена, из которых в этот период формировались соответственно абхазская и грузинская народности. Столица царства находилась в городе Кутаиси, а вся его территория, растянувшаяся от Никопсии на севере до Чороха (ныне - Аджария) на юге и от Черного моря на западе до Лихского (Сурамско-го) хребта на востоке, была разделена на восемь княжеств - "Саериставо": Абхазское, Цхумское (Цхуми - древнегрузинское название города Сухуми), Ведийское, Сванское, Рача-Такверское, Гу-рийское, Кутаисское и Шорапанское. Своего расцвета Абхазское царство достигло в IX-X веках (при Георгии II и Леоне III), превратившись в мощное объединенное государство (полиэтническое по составу населения с преобладанием двух основных народностей - грузинской и абхазской) с развитыми феодальными отношениями и высокой культурой. Как справедливо подчеркивает Ст. Лакоба, ссылаясь на исследования академика Г. А. Меликишвили, "...цари Абхазии вели активную строительную деятельность, возвели множество храмов, в том числе в Западной (Мартвили) и даже в Южной (Кумордо) Грузии <...> столица Аб-хазского царства Кутаиси превратилась в столицу объединенной Грузии и оставалась ею в течение более чем целого столетия...(35). Абхазия в составе объединенного Грузинского царства накануне вторжения монголо-татар В 978 г. со смертью бездетного Феодосия прекращается династия абхазских царей и существование Абхазского царства, однако развитие абхазской культуры и государственности, естественно, продолжается в рамках более широкого, объединенного грузинского государства. Первым на его престол вступил Баграт III - Багра-тиони (978 - 1014), отец которого был грузин, мать - абхазка, сестра Феодосия. В дальнейшем на всем протяжении Средневековья, углубляется процесс интеграции Абхазии и Грузии в политическом, экономическом, военном и культурном аспектах. Традиционными становятся совместные военные выступления абхазов и грузин против любых нападений и угрожающих Грузинскому царству агрессий, исходивших и от сельджукидского султаната (Басианское сражение 1205 г.), и из аббасидского халифата, а по мере расширения на запад империи Чингизхана и Чингизидов - от татаро-монгольских орд. Под особенно сильным натиском последних оказывается Абхазия с середины XIII века, первой принимая на себя удар, нанесенный татаро-монгольским нашествием по христианской цивилизации Закавказья. Особенно тяжелый след оставили здесь разрушительно-грабительские походы Тимура - Тамерлана (1336-1405). Абхазия в рамках феодальной раздробленности Грузии в начале 16-го в. В XV веке обессиленная жестокими феодальными войнами Грузия распадается на несколько царств и княжеств (Картли, Кахети, Имеретия, Самцхе-Саатабаго, Мегрелия, Гурия и Абхазия, которые становятся объектом соперничества и борьбы (проходящей через XVI-XVIII века) между шахским Ираном и султанской Турцией. После короткого периода расцвета самостоятельного княжества Сабедиано (1470-1475), объединявшего Мегрелию (Одишское княжество), Гурию и значительную часть Абхазии, Абхазия надолго попадает в зависимость от Турции и почти триста лет (XV-XVIII вв.) находится под султанским владычеством в составе Османской империи. Абхазия в рамках османско-иранской экспансии на Кавказе в 16-м-17-м вв. Три века турецкого владычества не смогли разорвать исконных исторических связей Грузии и Абхазии. Даже распространение ислама в Абхазии не стало преградой на пути грузино-абхазского культурно-исторического единения. Грузия, куда ислам проникал, затрагивая и часть собственно грузинского этноса (грузинская Аджария, а также юг страны: Месхетия-Джавахетия), и некоторые населявшие ее народы и национальные группы (азербайджанцев, турок, татар), не проявляла религиозной нетерпимости к иноверцам-мусульманам, как впрочем, и к иным религиозным меньшинствам. Самих же абхазов, их культуру и национальное самосознание новая религия не затронула слишком глубоко. Характерно, что энциклопедия "Народы мира" в статье "Абхазы" дает следующую справку: "Верующие - мусульмане-сунниты и православные" (36). Допустим, что здесь есть некоторая неточность, позволяющая представить едва ли не равные доли среди абхазского населения приверженцев ислама и христиан. На самом деле, православных абхазов сравнительно немного, и массовое распространение ислама, начавшееся еще в "татаро-монгольский период", с проникновением сюда влияния Золотой Орды и империи Тимуридов (XIV-XV вв.), усилившееся в XV-XVIII веках, когда Абхазия была под властью Османской империи, фактически завершилось в период Кавказской войны и махаджирства - вынужденного бегства из царской России и переселения тысяч абхазов в Турцию. Однако здесь не только нет и никогда не было почвы для какого бы то ни было исламского фундаментализма, мусульманского фанатизма, но скорее ощущалось равнодушие к религии, вообще, достаточно редкое на Востоке. Характерно, что на территории Абхазии фактически нет сколько-нибудь значительных памятников исламской архитектуры, которыми так богаты соседний Северный Кавказ, Крым, даже Среднее Поволжье (Булгары, Казань), не говоря уж о таких регионах-сокровищницах мусульманского зодчества, как Азербайджан или Средняя Азия. Процент верующих среди абхазского населения очень невысок. Достаточно сказать, к примеру, что в Сухуми -столице Абхазии - более полувека не было (и нет до сих пор) ни одной действующей мечети, и никого это не тревожило, и никакие политические силы (ни бывшая национальная абхазская оппозиция, предъявляющая свой счет официальному Тбилиси, ни новое абхазское руководство, взявшее в свои руки Верховный Совет республики с конца 1990 года, ни национальное движение "Айдгыла-ра") даже не пытались на этом спекулировать и как-то играть: было ясно, что абхазов ущемленностью на их земле мусульманской церкви огорчить невозможно (37). Абхазы, вообще, скорее готовы считать себя язычниками-пантеистами, чем монотеистами - мусульманами или христианами (38). Можно с уверенностью сказать, что ни к своим соседям-христианам (грузинам, грекам, армянам и, наконед, появившимся на Кавказе в XIX веке русским, в частности казакам), ни к своим соседям-мусульманам (туркам, крымским татарам, азербайджанцам, народам Северного Кавказа, включая этнически родственные абха- ' зам адыгские народы) абхазы не испытывают чувств какой-то особенной "единоверческой" близости, и все проявления солидарности (разобщенности), пути к сближению (отдалению), более или менее прочные, политические союзы (и напротив, конфликты) происходили здесь, во всяком случае на протяжении последних веков, отнюдь не на религиозной почве. Конфессиональное размежевание большинства абхазов (мусульман) и большинства грузин (христиан) не обернулось ни разрывом их давних и прочных этнокультурных связей, ни какими-либо иными политическими осложнениями. Абхазское княщество и дугие. Грузинские государства накануне российской экспансии на Кавказе в к. 18-го в. Общей оказалась судьба Абхазии и Грузии и перед лицом распространения на Кавказе могущества Российской империи. И хотя входили они в эту империю поэтапно, по мере заключения русским самодержавием с местными царями и князьками отдельных, сепаратных договоров (и по мере нарушения царизмом условий этих договоров, как прежде всего беззастенчиво были нарушены условия и принципы Георгиевского трактата 1783 года), и хотя аннексия Грузии осуществлялась по частям, и хотя прикрывались эти колониальные захваты видимостью "добровольного присоединения" отдельных территорий к России (и элементы "добровольности" - на всех уровнях от правящей элиты до народных масс, действительно, имели место, ибо оставались неизжитыми надежды на то, что "с русскими будет легче", что "белый царь" освободит и от турецкого ига, и от надвигающейся из Ирана опасности "персидских завоеваний"), это была именно общая и одинаково печальная судьба народов - и абхазов, и грузин, у которых не было сил противостоять натиску Российской империи и порабощению Кавказа. Идеологи антигрузинских политических движений в Абхазии, прежде всего лидеры "Славянского дома", особенно любят подчеркивать, что Абхазия присоединилась в XIX веке к России независимо от Грузии и добровольно. В своих "Очерках политической истории Абхазии" Станислав Лакоба по этому поводу пишет: "Что же касается абхазского княжества (за исключением вольных абхазских обществ Аибга, Псху, Дал, Цабал и др.), то оно как самостоятельная государственная политическая единица вступило под покровительство Российской империи 17 февраля 1810 г. Император Александр I Высочайше <так, с большой буквы в тексте -С. Ч.> утвердил в этот день "просительные пункты абхазского владетельного князя", в первом из которых сказано: "Я, законный наследник и владетель Абхазии <...> вступаю в подданство и службу, как наследственный подданный Всемилостивейшего Самодержца всея России ...". Таким образом, с 1810 по 1864 г. Абхазское княжество на правах автономии непосредственно входило в состав Российской империи... (39). Целую историко-мифологическую конструкцию на тему российско-абхазской идиллии строит Ю. Н. Воронов. "Славяно-русское присутствие в Абхазии, - пишет он, - фиксируется с VI века н.э. Соответствующие контакты получили развитие после 965 года с основанием Тмутараканского княжества на Северо-Западном Кавказе. Абхазы поддержали в конце XII века Юрия Боголюбского, новгородские средневековые модницы расчесывали волосы гребнями из абхазского самшита <тоже исторический аргумент! - С. Ч.>, в XVI-XVII веках абхазы оказывали поддержку запорожским и донским казакам в их набегах на Турцию. Начало переговорного процесса о принятии Абхазии под покровительство России и участие абхазов в боевых действиях русских войск относится к началу 70-х годов XVIII века. В 1806 году владетельный князь Абхазии Келешбей Шервашидзе возобновил переговоры о вступлении в российское подданство, за что вскоре поплатился жизнью <"...сказка - ложь, да в ней намек..." - С. Ч.>. В 1810 году император Александр I выдал сыну Келешбея Георгию инвеститурную грамоту, согласно которой Абхазия оказалась "под верховным покровительством, державою и защитою Российской империи". Абхазское автономное княжество, преобразованное в 60-х годах XIX века в Сухумский отдел, а затем округ, до 1917 года подчинялось российской администрации (40). Вот так, "под державою и защитою", и никаких национальных трагедий, никакого махаджирства, никакой национально-освободительной борьбы абхазского народа с царизмом, только нежнейшее "славяно-русское присутствие", да мирный "переговорный процесс", да единение русских и абхазов "в боевых действиях"! До полного политического бреда договаривается Зураб Ачба, заявляя: "...Абхазия - это Россия. Мы можем представить документы. Будучи свободным и независимым государством, мы вошли в пределы России в 1810 году. И мы никогда не меняли своего выбора <...> Меня крестила бабушка Маня <...> По Конституции 1925 года государственным языком Абхазии стал русский..." (41). Охотно развивают версию присоединения Абхазии к России как акта исторического прогресса, положившего "конец турецкому игу", освободившего абхазов "от постоянного страха перед захватчиками" (???) авторы издаваемого Верховным Советом Российской Федерации "Этнополиса" (42). Необходимо развеять этот миф, подчеркнуть: ни "добровольного", ни "прогрессивного", ни "независимого от Грузии" присоединения Абхазии к России не было, а тем более никакой "автономии" абхазского княжества в составе Российской империи не существовало. Покорение Кавказа было частью колониальной политики Российской империи, и в этой политике использовались разнообразные средства от военной силы до дипломатического обмана и опереточных действий по "завещанию", "дарению" земель, подкупу князей и вельмож, к чему народы не имели никакого отношения. Расчленяя подлежащие аннексии государства, играя на клано-вых, религиозных, династических и прочих противоречиях, пытаясь столкнуть христианские и мусульманские народы Кавказа друг с другом, российское самодержавие, действительно, постепенно продвигается в Закавказье, по кускам, по частям аннексируя земли и страны и порабощая его народы, постоянно чередуя при этом кровавое насилие с посулами, обещаниями, "высочайшими", как старательно пишет Ст. Лакоба, актами государевой милости и ласки к новым верноподданным. Грузию (как и Азербайджан, как и Северный Кавказ) России удалось присоединить к себе не сразу, буквально приходилось раскалывать и прибирать ее к рукам по частям: в 1783 году (реально - в 1801 году), по Георгиевскому трактату, Картлийско-Кахетинское царство, в 1803 году - Мегрельское княжество, в 1804 году - Имеретинское царство и Гурийское княжество, в 1810 - Абхазское княжество, и только в 1878 году в состав России вошла отторгнутая от Турции Аджария (Батумская область), причем на землях от Карса до Батуми началось выселение мусульман. От этого Грузия не перестала быть Грузией, и трагедии всех "присоединенных", порабощенных Российским самодержавием народов мало чем отличались друг от друга. Для абхазского народа "присоединение" означало вовсе не мифическое "освобождение от постоянного страха перед захватчиками" (не жил этот народ в "постоянном страхе", совсем иной была его история до начала XIX века) и не призрачную "автономию" (о какой "автономии" в самодержавной России могла идти речь?!), а самое жестокое экономическое угнетение, моральное и политическое унижение. Не желая терпеть это состояние, абхазский народ ответил на попытку ввергнуть его в "подданство "Всемилостивейшему Самодержцу" своим участием в Кавказской войне, а после ее поражения массовым трагическим исходом - махаджирством. "Эта знаменитая Кавказская война, - пишет А. Авторханов, -началась еще в 1817 году и кончилась <...> пленением выдающегося полководца <...> имама Шамиля (последнее наибство его имамата - Черкесия пала в 1864 году). Ни одна война по покорению чужих народов не стоила России стольких жертв, как Кавказская война, а ее продолжительность (55 лет!) беспрецедентна вообще в истории колониальных войн. Она началась при Александре I, продолжалась все царствование Николая I и кончилась только при Александре II" (43). Выявляя истинные цели российско-самодержавной колонизаторской политики в Закавказье, которое рассматривалось как "колония, населенная нецивилизованными азиатами", и которое по постановлению имперского Государственного Совета от 1833 года должно было "составить с Россией единое тело (притом местное население привести к тому, чтобы оно по-русски говорило, по-русски думало и чувствовало)", и подчеркивая исключительное значение многолетней войны своболюбивых народов Кавказа против попытки их национального порабощения ("...то, что малочисленные мусульманские народы так долго вели борьбу с мощной российской громадой, стало на многие годы символом антиколониального сопротивления - вплоть до афганской войны недавнего прошлого"), Андреас Каппелер в своем исследовании "Россия как многонациональная империя" отмечал, что если в разгар возглавленной Шамилем войны главной его опорой были Чечня, Дагестан, Ингушетия, а народы адыгской общности ("черкесы"), не разделяя пафос исламского фанатизма, не торопились встать под знамена "газза-вата" - "священной войны против неверных", то после разгрома и пленения (1859) Шамиля, когда сопротивление Восточного Кавказа, казалось бы, было подавлено, русским колонизаторам пришлось столкнуться с усиленным сопротивлением черкесов, а точнее, всех народов адыго-кабардино-абхазской общности на Западном Кавказе: "Действуя отчасти независимо от Шамиля и лишь в малой части разделяя мюридизм и следуя его постулатам, черкесские племена, тем не менее, в течение десятилетий оказывали успешное вооруженное сопротивление русским войскам, опираясь при этом также на помощь из Османской Турции, с которой их связывали давние отношения. Разгромив Шамиля, Россия со всей силой и жестокостью обрушилась на черкесов и с 1864 года контролировала уже весь Кавказ, включая и его западный край. Заселяя побережье Черного моря и плодородные предгорья и подножия Кавказа христианскими колонистами, Россия истребляла черкесов и сгоняла их с родной земли. Одних высылали, другие сами бежали от русского господства и уходили в добровольную эмиграцию. В 1860-х и 1870-х годах почти все оставшиеся в живых черкесы (по крайней мере 300 000) переселились в Османскую империю: в 1897 году в России осталось только 44746 черкесов. (По другим источникам, число эмигрировавших в 1860-х годах черкесов достигает 2 миллионов ...). Также большинство родственных черкесам по языку абхазов эмигрировало в Османскую империю: эта эмиграция шла несколькими волнами на протяжении XIX века .... Это была трагедия, в известном отношении предвосхитившая насильственные депортации народов в XX веке" (44). На усиление самодержавного, социального и национального гнета и грузинский, и абхазский народ отвечали восстаниями, крестьянскими "бунтами", политическими "беспорядками" (Гурийское восстание 1841 г.. Мегрельское восстание 1857 г., Абхазское, или Лыхненское восстание 1866 г., которое жестоко подавили царские войска под командованием кутаисского генерал-губернатора Свя-тополк-Мирского). Массовые выступления абхазов на стороне Турции против России в период русско-турецкой войны 1877-1878 годов повлекли за собой новые жестокие репрессии: весь абхазский народ был официально объявлен царским повелением от 31 мая 1880 года "виновным", тысячи абхазов были отправлены в ссылку в восточные и северные губернии России, волна махаджирства поднялась до 50 тысяч человек, почти полностью опустела центральная Абхазия - от реки Кодор до реки Псырцха, а также некогда заселенные абхазами земли в современных Адлерском, Гагр-ском. Сухумском, Гульрипшском районах. Причем, как отмечали современники, "было распоряжение, чтобы на местах, расположенных между реками Кодор и Псырцха, не селились абхазы", а о том, кому эти земли предназначались, красноречиво свидетельствует "Памятная записка о колонизации в Сухумском округе", составленная его начальником полковником Браккером в 1895 году, где говорилось: "Желательно сберечь возможно больший фонд свободной земли для водворения исключительно коренных русских людей" (45). Еще раньше Александр II одобрил составленный его наместником на Кавказе Великим князем Михаилом Романовым план заселения казачьими станицами территории от устья Кубани до реки Ингури(46). От призрачной "самостоятельности" Абхазского княжества, последним "владетелем" которого в 1823-1864 гг. был представитель древнего абхазского аристократического рода князь Михаил Шер-вашидзе (Чачба), получивший за особые заслуги перед императором чин генерала, не осталось и следа. Вся Грузия была расчленена на Тифлисскую, Кутаисскую губернии. Абхазское княжество в 1864 г. переименовано в Сухумский военный отдел, расширенный в 1868 г. за счет Пицундского и Очамчирского округов и просуществовавший до 1883 г., когда он был преобразован в Сухумский военный округ и введен в состав Кутаисского военного губернаторства. При этом Гагра и ее окрестности с 1904 по 1917 годы, по инициативе родственника императора принца А. П. Ольденбург-ского, были выделены из Сухумского военного округа и подчинены Сочинскому округу Черноморской губернии. Само понятие "Абхазия" было восстановлено только после низвержения царизма и распада Российской империи. Подводя итог очерку дореволюционного периода, надо подчеркнуть, что уже с глубокой древности Абхазия оказывается под знаком поисков политического союза с Грузией или согласия на такой союз, продиктованный и геополитическими условиями, и интересами обоих народов. При этом речь вовсе не идет о союзе различных (в чем-то обособленных, в чем-то противостоящих друг другу) государств. Маленькая Абхазия, зажатая на узкой полосе Черноморского приморья, если бы она стала преградой на пути мощного государственного устремления Грузии к Черному морю, могла быть просто раздавлена превосходящим по силе государством; в союзе же с Грузией Абхазия сохраняла свое этноисторическое пространство, свое лицо. Вся эта земля с древнейших времен была контактной зоной грузинского и абхазского этносов (племен, народностей, складывающихся наций). Культура региона исторически формировалась как бинациональная грузино-абхазская культура со многими общими, едиными основами и параметрами, при всем своеобразии языковой стихии, конфессиональных, этнопсихологических и иных особенностей каждого из двух народов (46а). Обращаясь к фактам и мифам, памятникам и датам давнего исторического прошлого, мы должны отдавать себе ясный отчет в том, что и Абхазское царство IX-X вв., и объединенное Грузинское царство, пережившее свой расцвет в XI и XII вв. были, независимо от смены династий, общими структурами абхазо-грузинской государственности, а трагедия распада Грузии на отдельные феодальные княжества была общей трагедией и грузинского, и абхазского народов, ибо за дезинтеграцией следовали нападения внешних врагов, грабительские походы, захваты, расчленение единой культурной зоны, поэтапная аннексия и, наконец, колонизация со всеми ее трагическими последствиями вплоть до массовых репрессий и изгнаний, причем жертвой колониальной политики российского самодержавия, российского империализма, лицемерно прикрывавшейся культуртрегерской или христианско-миссионерской видимостью, одинаково становились и "большие", и "малые" нации, и народы исламского и православного мира, и жители гор, и жители равнин. В этом общем горе у грузин и абхазов нет ни преимуществ друг перед другом, ни нравственных оснований к подсчету того, кто раньше - кто позже стал жертвой обмана или агрессии, кто больше или меньше пострадал.